Большинство претендентов на вакантные места выглядит прекрасно — предъявляет к показу труднейшие в техническом отношении произведения (скрипачи почти непременно концерты Паганини, Сибелиуса, Брамса), да и играет их с блеском чисто, легко, виртуозно. Второй тур. Чтение с листа. Те же виртуозы в массе своей начинают выглядеть послабее. Иные стушевываются, что называется, прямо на глазах. Третий тур. Тут я ввел довольно-таки своеобразное испытание — игру в квартете. Соревнующиеся получали заблаговременно ноты того или иного произведения — но не получали возможности порепетировать со своими будущими партнерами.

(А ими, надо сказать, были опытные, знающие свое дело музыканты.) И что же? Начиналась совместная игра — и сразу выяснялось, на что способен новичок. Еще вчера, казалось бы, он исполнял (и как!) труднейшие сольные произведения, а понадобилось что-то иное — спасовал. Обнаружил полную творческую несостоятельность. Ансамблевых навыков — нет. Умения слушать партнеров — тоже. Вот Вам и результат ограниченности, локальности целей. Так бывает в жизни: у человека в руках бомба, а убить зайца не может.

Г. Цыпин: И все-таки, согласитесь, цели должны бы быть далекими, окрыляющими. Особенно в искусстве. Да и вообще в творческих делах.
В сумасбродстве есть еще надежда, в обыденности — никакой, как говорил американский писатель и философ Ралф Эмерсон. Если не пытаться заглянуть далеко вперед — особенно далеко не уйти…

Г. Рождественский: Согласен. И что цели должны быть окрыляющими, тоже согласен. Но — этот момент хотелось бы подчеркнуть — цели, которые ставит перед собой Музыкант, а не просто виртуоз. Вы же не станете возражать, что второе относится к первому как часть к целому. Значит, надо располагать какой-то широтой взгляда; значит, не должно быть той «жесткой заданности, однозначности», о коих Вы сами говорили. Иначе приходится сталкиваться с трудностями…